Сила есть – ума не надо! Наверняка вам приходилось слышать такие слова, обращенные к кому-то из накачанных ребят. Говорящий при этом наверняка имеет в виду, что сам то он уж наверняка изрядно умён, хотя, может быть, и не самый сильный.
Чаще всего приходится слышать это от людей, чьё физическое здоровье, мягко говоря, оставляет желать много лучшего.
Был на днях у меня какой-то разговор, содержания подробно я не помню, но речь зашла об отношениях с начальством. Собеседник мой жаловался, что начальник у него самодур, орёт на всех подряд, любит стравливать сотрудников между собой, ну и вообще создает обстановку нервозности. И вопрос-то ко мне был обращён как к психологу – что, мол, ты бы в такой ситуации делал, как психолог, как бы вёл себя.
Я задумался. Вопрос поставил меня в тупик. То есть, я, конечно, имею представление, как положено вести себя с подобными людьми, но тут вопрос был обращен ко мне как к личности, и я действительно задумался не только о том, "как положено" реагировать в таких ситуациях, но и непосредственно о том, "как реагировал бы я"…
Задумался. Прислушался к своим чувствам. Мысленно поместил себя в такую ситуацию.… И с удивлением (!) понял, что я бы не нервничал. То есть мне было бы конечно неприятно работать с таким руководителем, но если бы такое случилось, я бы эмоционально в ситуацию не включался, не переживал бы.
И вызвано моё удивление было тем, что вообще-то я привык себя считать человеком "эмоционально зависимым" – то есть быстро включающим эмоции в зависимости от окружающей ситуации. Так было с детства, так про меня все говорили, так я привык сам про себя думать. И вдруг я понимаю, что уже не так и эмоционален, как раньше, что меня сложнее вывести из себя, что я стал гораздо терпимее, чем 3-5 лет назад.… И понимаю также, что дело не в возрасте, не в психологии (про которую я люблю говорить, что она является только моей профессией, но не диагнозом). А дело – в "железе".
Моя эмоциональность изменилась, когда я стал сильнее, мои руки – толще, а плечи – шире.
Это неожиданное открытие послужило толчком к целой цепи рассуждений ("спекуляций", как любил говаривать старина Фрейд).
Вот мы ходим по офисам, все такие в пиджаках и при галстуках… На носу у нас очки и за кофе мы интеллигентно шутим… Но в конфликтной ситуации два рафинированных менеджера смотрят друг на друга исподлобья, краснеют, выпрямляют спины, расправляют плечи…
Почему-то они не размахивают дипломами и не меряются, у кого очки толще или, скажем, галстук длиннее. Хотя речь может идти вовсе даже о маркетинговой стратегии или о сроках завершения проекта.
То есть ведут они себя как два воинственных примата, выясняющих личные отношения. Что бы они не говорили при этом друг другу и окружающим, тела их (если "выключить" звук) находятся как бы в преддверии поединка.
И ничего нет в этом странного или унизительного, обидного или неприличного. Тело, в котором живет наш высокоразвитый мозг, появилось примерно на 2 миллиона лет раньше, чем обрело способность рассуждать. Тело не только старше, оно еще и мудрее. Оно не затмевает собой все другие наши способности и возможности (ну, у кого они есть, эти возможности и способности). Тело просто обеспечивает наше существование, делая его по возможности комфортным и приятным. Тело же, обеспечивает нашу безопасность, когда мозг уже не в состоянии или еще не успевает контролировать ситуацию. Поскользнувшись на улице, мы сначала покрываемся испариной и только потом осознаем, что произошло. Мы сначала выравниваем положение тела, исправляем ситуацию, насколько можем, и лишь после этого анализируем ее причины или оцениваем последствия. Хранит нас тело. Хранит.
Тело играет в нашей жизни намного бóльшую роль, чем об этом принято говорить. С самого раннего детства тело определяет наши возможности в окружающем мире. Сталкиваясь с различными сложностями и препятствиями в отношениях с предметами и людьми, мы оцениваем свои возможности, свой потенциал. Мы понимаем, что нам по силам, что – нет. Мы осознаем, что стул можно поднять, а шкаф – только сдвинуть. Того, кто больше оттолкнуть нельзя, а того, кто меньше – можно и так далее. Я сейчас не говорю об нашей оценке собственной внешности или социальных навыков – понимание этих аспектов приходит позже, когда человек начинает активно взаимодействовать с окружающими людьми в рамках социальных отношений, наибольшую интенсивность этот процесс приобретает годам к 13-15, а начинает развиваться только в 6-7 лет. Осознание же наших физических возможностей начинается тогда же, когда взгляд ребенка становится осмысленным, а ручки тянутся к окружающим предметам. Это самый первый способ нашего взаимодействия с миром и он остается главным для нас достаточно долго. Даже умеющие говорить (а значит – договариваться!) дети в детском саду предпочитают поначалу выяснять отношения на уровне "машинкой по голове".
Дальше. Более рослые наши одноклассники пользовались большим успехом у девочек, ребята с более крепкими руками вполне могли отнять у нас мелочь или просто так накостылять по шее. Тот, кто большой и сильный доминировал по отношению к тому, кто меньше и слабее.
Более того, то обстоятельство, что мы не всегда знаем, кто из нас сильнее, а кто слабее, только добавляет масла в огонь наших переживаний. Сомнения в своей силе терзают нас не меньше, чем осознание собственной слабости. На фоне общей подростковой эмоциональности это может приводить к целой гамме неврозов, а в нехороших случаях – к формированию комплекса неполноценности (хотя я бы его называл комплексом недостаточности).
И вот сейчас, став взрослыми людьми, мы считаем комичной ситуацию, когда субтильный начальник распекает подчиненного-гиганта, и совершенно не смеемся над обратным положением вещей. Сила и размеры на уровне подсознания воспринимаются нами как признак доминирования, признак бóльших прав, бóльших полномочий, бóльших возможностей.
Сильный – главный, сильный – в безопасности, сильный – многое может, сильного – боятся, сильного – уважают, сильного – принимают как вожака, сильный – значит авторитетный… Это не мысли наши. Мы просто знаем это на биологическом уровне. Если в комнату, где мы сидим в одиночестве, входит человек, наш пульс учащается на 2-3 удара в минуту. Если этот человек больше и сильнее нас, то на 8-12 ударов. Вот и все. Можно ничего не говорить. Тело говорит за нас.
И вот мы идем в качалку. Кто-то - чтобы "подтянуть форму", кто-то – чтобы "похудеть к лету", кто-то – за компанию… Мальчишки лет пятнадцати, как правило, точно знают, кому именно они хотят набить морду, когда станут как Шварц или Ронни… У всех свои начальные поводы, это не важно. Важно то, что мы начинаем расти. Все, кто когда-то начинал, помнят, какой поразительный результат приходит на 3-6 месяце занятий. Это активизируются уже существующие, но пока дремлющие ресурсы организма. Этот всплеск заставляет качаться еще упорнее, даже – исступленнее. Через год-два происходит серьезный рост. Новая осанка, иная ширина плеч, руки, натягивающие рукав футболки. Окружающие предметы стали легче в три раза… Тот придурок, которому мы собирались набить морду, нам уже вообще не интересен как спарринг-партнер… Девчонки оборачиваются… И не важно, что ты еще не самый здоровый в классе (или на курсе), не важно, что в твоем окружении есть ребята и покруче. Ты уже не воспринимаешь их как заведомых победителей, ты относишься к ним как к соперникам, обойти которых не просто, но в принципе – возможно. И ты уже даже знаешь, как именно: просто тебе нужно на это время и усилия. Не важно, на какой ступени развития силы ты стоишь, важно, что ты движешься по этой лестнице, причем движешься – вверх. Ты уже не воспринимаешь себя как слабого и беспомощного, ты воспринимаешь свое тело в развитии. Тело, настроенное на регулярную и упорную работу над самим собой, чувствует, что кипятиться не нужно, нужно нормально высыпаться, регулярно кушать и выполнять график тренировок. Тело, не мешает мозгу решать сложные социальные ситуации – оно занято своим делом, оно занято собой. Мозг на каждой тренировке сообщает телу точный, конкретный, измеряемый результат, оценку его состояния.
Конечно, мне не все равно, что обо мне говорят. Конечно, я не получаю удовольствия от конфликтов.
Еще один важный этап – момент преодоления первого серьезного плато. Плато (говорю для тех, кто понимает) – это серьезное психологическое испытание. Это не только мучительный поиск методики, но и ежедневная работа с собственным разочарованием, сомнением, с возникающей исподволь паникой. Плато – своеобразный переходный период в развитии силовика, период мужания, самоутверждения перед самим собой…
Я точно знаю, чего я стóю и чего – не стóю. Мне не нужно ни с кем ничем меряться. В конфликте я могу заниматься его сутью, а не самоутверждением. Я не презираю "ботаников" как они меня, потому что я их не боюсь. Кто читал "Заратустру" наверняка сейчас вспомнит притчу об орлах и ягнятах. Ягнята, глядя на парящих в небе орлов говорят себе "Какие ужасные эти птицы". Орлы же, спокойно разглядывающие пастбище, говорят друг другу: "Смотри, какие милые овечки"… Жестокая, конечно, сказка, но – такое время окружало старика Ницше.
Я не собираюсь никого есть, но точно знаю, что меня съесть будет непросто.
Я никого не хочу победить, потому что я каждый день побеждаю себя.